«И Родина – только одна»

Подведены итоги XI Международного конкурса лирико-патриотической поэзии «И РОДИНА – ТОЛЬКО ОДНА» (2014, 2015, 2016, 2017, 2018, 2020, 2021, 2022, 2023, 2024). Конкурс посвящается 80-летию начала освобождения территории Советского Союза от немецко-фашистских захватчиков (Беларусь, Псков, Киев, Ленинград…), носит имя поэта и воина И.Н. Григорьева (1923-1996).
 
Учредители конкурса: Санкт-Петербургское отделение СП России, Минское городское отделение СП Беларуси, Фонд памяти поэта и воина Игоря Григорьева; проводится при поддержке Правления Союза писателей России. По результатам конкурса оргкомитет подготовит и издаст сборник  «И РОДИНА – ТОЛЬКО ОДНА!»
 
Поэт и воин  Игорь Николаевич Григорьев родился 101 год назад – 17 августа 1923 года.  Ко дню его рождения Оргкомитет принял решение объявить окончательные результаты конкурса 2024 года.
 
В 2024 году на Конкурс поступило около 500 заявок из разных стран мира. По результатам работы жюри на первом этапе в финал конкурса вышли 78 авторов (18+). Среди них и наш земляк из глушковского Званного – поэт, публицист и краевед Иван Сущенко, член Российского союза писателей и Союза курских литераторов. Из-за боёв в курском приграничье, Иван Михайлович сейчас в эвакуации, в Подмосковье.
 
Поздравляем коллегу с очередной наградой международного уровня! Новых произведений, достижений и побед!
 
Напомню, что в начале года курянин стал дипломантом и лауреатом Международного литературного музыкально-поэтического конкурса им. М.В. Исаковского «Связь поколений» (в номинации «Поэзия» и «Публицистика» соответственно). Ниже часть произведений из конкурсных работ И.М. Сущенко.
 
Конкурс им. И.Н. Григорьева «И Родина – только одна»
(номинация «Поэзия»),  финалист:
 
 ПОЧЕМУ МОЛЧАТ ВЕТЕРАНЫ
 
В горячке боя пленных не берут.
Кто первый выстрелил – тот снова победил.
Погибших трупы позже подберут,
Они уйдут в безвременье могил.
О человечности потом поговорим.
В горячке боя не до разговоров,
Когда летит приклад, неумолим,
А ствол в гармонии работает с затвором.
Ты выжил вновь, и рад, что повезло.
И на траву истоптанную ляжешь.
И будет в мире пусто и светло.
Ты никогда об этом не расскажешь.
Потом, потом, в другом десятилетье,
Тебе вручат за бой Героя знак,
Все восхищаться будут лихолетьем,
Лишь помнишь ты, что было все не так...
Но есть высокий смысл в победном междометье!
***
Осколок влетел в аптеку,
Железную дверь пробил.
Пусть проклят он будет вовеки,
Хотя никого не убил.
Со злобою рикошетил,
Сносил облицовку стены.
Он в человека метил,
Снаряд беспощадной войны.
Видно, мой час не пробил.
Я молча смотрел и грустил:
Кто же с такою злобой
Этот снаряд запустил?
 
Конкурс им. В. М.Исаковского «Связь поколений»
(номинация «Поэзия»), дипломант:
 
ПАМЯТИ ИСАКОВСКОГО
 
Пусть песни вновь его звучат
В лесу прифронтовом.
Они ведь могут нам сказать
О чем-то дорогом.
Творил «Катюшей» чудеса,
И в душу мне запал,
Как будто бы я это сам
Те песни написал.
Под эти песни вырос я
И вся моя родня,
И вальс его, мои друзья,
Как сон, кружил меня.
Его слова настолько мне
Немыслимо родны…
Но снова дни, как на войне,
И взрывы вновь слышны.
И вновь придется побеждать,
Путем отцов идти –
Славянства братство возрождать
На избранном пути.
В бою добыть нам предстоит
Победу на века.
И пусть «Катюша» вновь хранит
В окопе паренька!
 
Конкурс им. В. М.Исаковского «Связь поколений»
(номинация «Публицистика»), лауреат.
 
Я – РУССКИЙ!
Очерк о национальной самоидентификации.
 
Поводом написать этот очерк послужило выступление на сайте «Соловьев Live» журналиста из Запорожской области Ю.В. Барбашова. Юрий Владиславович поведал о том, что на вновь вошедших в состав России русских землях, освобожденных в ходе СВО, в школах не хватает учебников по российской истории, есть недостаток учителей по этому предмету. Здесь еще принимается телевизионный сигнал с Украины, а Российские телеканалы не везде доступны. Продолжает сказываться 30-летняя русофобская пропаганда во всех слоях населения, в результате которой подрастающее поколение, русское по происхождению и языку, начало считать себя украинцами. Все это порождает проблемы адаптации местного населения к новым условиям.
Перед всем российским обществом стоит задача помочь новым гражданам, чтобы каждый из них мог осознать себя как можно скорее россиянином, чтобы понимал, что его судьба связана с русским миром, что здесь он может реализовать весь свой личностный потенциал, как полноценный член великого сообщества, которому уже более тысячи лет.
Поскольку у автора этих строк имеется свой опыт национальной самоидентификации, то счел необходимым поделиться им, как историк-краевед. Надеюсь, что этим очерком могу внести свой вклад в стирание белых пятен в становлении украинства и русской идентичности.  
Село Званное Курской области (соседней с Сумской областью Украины), где мне посчастливилось родиться и вырасти,  было основано в 1656 году. Напомню, что это случилось через два года после «воссоединения Украины с Россией». Запорожские казаки под руководством Богдана Хмельницкого пошли «под руку» русскому царю Алексею Михайловичу. В результате территория Левобережья Днепра и Киев с округой вошли в состав Московского государства. С земель, принадлежавших в те времена Речи Посполитой, хлынули потоки беженцев. Предки украинцев бежали от гнета польских панов и неустройств, которые несла освободительная война. Значительная часть из них поселилась вперемежку с великороссами в пределах Белгородской засечной черты и сформировала так называемую «Слободскую Украину» (Слобожанщину). Такое название эта территория юга Московского царства получила не вследствие того, что там жили украинцы (этого этнонима еще не было), а потому, что это были окраинные (украинные) территории. Значительная часть населения здесь была казаками, проживавшими в слободах.
Вот в одном из таких сел, Званном, и появился автор этих строк в 1950 году в семье потомков переселенцев середины XVII века. Надо сказать, что села Глушковского района Курской области, основанные в те времена на левобережье реки Сейм, долго сохраняли мононациональность. Жители этих поселений называли своих соседей, живших на правом берегу Сейма «москалями» и «кацапами», а те именовали своих сватов левобережья (поскольку все давно переженились и породнились) – «хохлами». Надо отметить, что слова «кацап», «москаль» и «хохол» никогда здешний народ не считал унизительными. Это не были слова-клички.  Народу же как-то надо было отметить явную разницу друг друга в языке, бытовой и духовной культуре, в менталитете. К тому же, надо обязательно отметить, соседи понимали друг друга без переводчиков. При этом жители той и другой стороны Сейма (и «москали» и «хохлы»), как в том далеком, XVII веке, так и сейчас, сами себя именовали почти одинаково: «москали» – «русскими», а «хохлы» – «руськими». Но большая ли это разница? 
О своей национальной принадлежности они никогда особо не задумывались. Жители села Званного, малороссы по официальным документам, с 1703 года стояли во время богослужений вместе с  великороссами из села Будки в одном православном храме Успения, а с 1882 года – в храме Покрова Пресвятой Богородицы, поскольку те и другие были одного церковного прихода.
Пришли советское время, наступила поголовная грамотность. Советская власть не сразу определилась с национальной принадлежностью «слобожан». Тех, кто оказался на территории РСФСР (южные районы Курской, Белгородской и Воронежской областей) с 1923 по 1933 год подвергли так называемой «украинизации», так же, как и по всей Украине «украинизировали» все население. Впрочем, Сталин потребовал с 1933 года прекратить этот процесс.
В Званном с 1934 года украинский язык в школе перестали изучать, в свидетельстве о рождении в графе «национальность» стали писать «русский». В памяти званновских жителей этот период не оставил никаких следов, «украинцами» они себя именовать не стали. Вот только жители соседних поселений, вошедших в Украинскую ССР, стали украинцами и за годы советской власти привыкли ими быть. Их дети и правнуки по-иному и мыслить не могут. Так потомки переселенцев одной волны с территории Речи Посполитой оказались представителями разных наций. Этот факт лишний раз подчеркивает, насколько близки русский и украинский народы, для них не составляет большого труда менять этническое имя «русский» на «украинец».  И наоборот.
 В годы Великой Отечественной войны, призванные в Званном на фронт, воевали с записью в графе «национальность» – «русский».
Тем не менее, не все было безоблачно в местном «национальном вопросе». Пока званновский  ребенок во второй половине XX века рос до школы, у него не возникало никаких вопросов, кто он, потому как мама ему с раннего детства, если он провинился, делала выговор: «Я ж тиби руським языком казала, шо так ныльзя делать». И ребенок знал, кто он такой. Но уже в начальных классах, где обучение велось на русском языке, учительницы начинали делать замечания местным хлопчикам и дивчинкам, привыкшим с младенчества «балакать», а не «говорить». Если, решая задачку, ученик говорил на своем родном наречии:  «Одын прыбавыть одын будэ два», – то педагог требовала «не коверкать русский язык и говорить правильно». Сидящие за партами товарищи хихикали, а отвечавший ученик краснел. Подобные «воспитательные моменты» побуждали, может быть не всех учеников, но некоторых, самых пытливых, задумываться: а какой же в нашем селе язык, и кто мы, если не «руськи»? Бывали и другие вопросы к взрослым такого же порядка: « А чому мы кажем и звизда, и зирка? Цэ хиба разны слова?» Колхозники не  были лингвистами, отвечали уклончиво, в том смысле, что оба слова значат одно и то же.
На уроках географии, истории «руськи» ученики узнавали, что есть украинцы, что рядом, километрах в семи начинается Украина. Но это никак не отражалось на самопознании учеников. Более того, со временем автору этих строк в школьные годы пришло в голову (да и не только мне), что жители родного села и округи вовсе не украинцы. Для этого вывода, казалось, было достаточных оснований. Дядя присылал посылки из украинского Харькова, а в них был сахар-рафинад, но на упаковке красовалась надпись «цукор». При поездке к дяде в гости, в этот украинский город, оказывалось, что на зданиях имеется странные вывески:  «перукарня». Знающие украинский язык объясняли, что это «парикмахерская». «Украинская» интеллигенция на Украине, в значительной части состоявшая из «западэнок», вовсю старалась «литературну мову» увести подальше от русского языка и насыщала ее германизмами и полонизмами. Закладывала мину замедленного действия. «Литературна мова» все дальше уходила от народного малоросского языка, «суржика». Эту «мову» жившим за пределами Украины потомкам малороссой все труднее стало понимать.
В результате посещений Украины в ранней юности автор этих строк сделал вывод, что украинцы – это несколько иной народ, чем званновцы. При этом родной язык, отличный от «правильного русского» волей-неволей «помогал»  закладывать в ум званновскому мальчику сомнение: на самом ли деле званновцы – «руськи».
Краеведение в 60-е годы прошлого века еще не осветило вопросы истории возникновения сел Глушковского района. Народ пользовался только преданием о том, что местные села основали казаки. Увы, советская власть особого внимания нюансам национальных отношений не уделяла, сосредоточившись на формировании новой исторической общности «советский народ». История «украинизации» районов РСФСР, граничивших с Украинской ССР, в школах не изучалась. Проблема «бандеровщины» замалчивалась.
При таком вакууме информации о национальном происхождении у детей со школьной скамьи закреплялось убеждение, что жители Званного и левобережья Сейма и не русские, и не украинцы, просто «хохлы».
С этими убеждениями и отправился автор этих строк поступать на исторический факультет пединститута. Специальность историка помогла разобраться с национальной принадлежностью. Но только частично.
Пришлось согласиться со Львом Гумилевым, что уже в XVII веке русские, украинцы и белорусы начали осмыслять себя как самостоятельные этносы, вместе с тем составляли суперэтнос: хотя и проживали в разных государствах, но чувствовали свое единство.
С 2009 года вызрело желание написать историю села Званного. Перелопатил уйму научной литературы, архивных документов. Стало понятно, что предки мои были в этническом отношении такими же, как и предки нынешних украинцев. Поэтому и первопоселенцев родного села Званного в своих краеведческих книгах стал, вначале именовать украинцами. То есть делал то, что уже по привычке делали все историки в советский период – ретроспективно переносил современный этноним в прошлое, где его не было по определению.
Но тут приключилось вот что. Мне довелось длительное время прожить в Казахстане, недавно вернулся на постоянное жительство в родное село Званное. Поселился рядом с Катей, одногодкой, которую знал с малых лет. Как-то летним вечером в саду у меня было застолье, и я спел песню на одном из нерусских языков. Утром вышел за калитку, чтобы поздороваться с Катей. Она пытливо посмотрела на меня и строго спросила: «Дак ты, Ваня, руський, чи не?» Я понял, что она слышал мое пение, и у нее закралось сомнение по поводу моей национальной принадлежности. Пришлось развеять это сомнение и сказать ей то, что есть на самом деле: «Мы ж вмисти рослы. Я ж такий, як и ты ­– руський!».
Невольно Катя, бывшая колхозница-доярка, помогла завершить мой личный процесс этнической самоидентификации. Помогли и слова мамы, которая без всякой задней мысли в детстве мне говорила: «Я тиби руським языком кажу».  Помогла завершить этот процесс и СВО, четко разграничившая врагов и друзей, братьев и не-братьев. Я – русский, как все мои многие поколения предков, которые и знать не знали, что такое «украинец», которые употребляли слово «мазепа» только, как символ предательства, а слово «бындеровэц» – как синоним нелюдя-садиста.
Что касается власти, что ей необходимо делать выводы из «украинизации» в «незалэжной». Слишком дорого она обходится русским на той и другой стороне фронта. Необходима кропотливая работа, чтобы развеять мифы всяческих «Вятровичей» и других «украинизаторов», дабы братским народам не разделяться и жить в мире и согласии. А руководителям системы образования пора задуматься о том, чтобы ввести в курс истории раздел «краеведение».
 
Валентина Ткачёва, член СП России