Дмитрий Жуков. КАК БЕЗ РЕДАКТОРА ПРОЖИТЬ?

 КАК БЕЗ РЕДАКТОРА ПРОЖИТЬ?
 
… А два – лучше!
Как-то  я узнал, что  во многих  издательствах литературных  редакторов сейчас  нет. Ну, практически нет. Перевели  ради экономии? Изничтожили, как дворян, после великой пролетарской революции? Что те со своей породистой родословной, вьевшимися в печенки благородными привычками  оказались ненужными,  что редакторы – умудренные писательским опытом, седовласые, взращенные на чистом Пушкине и иже с ним  столпах российской словесности, стали помехой на пути «непросеянного»  словца, выпендрежно-модного стиля, и, как следствие,–   замусоревания  мозгов неискушенного читателя?
            Насколько это так?
            До Москвы я еще дойду. А пока начну «плясать от печки», то бишь, от родной провинции. Никогда, « ни в  жисть», как у нас  говорят, не стал бы я членом Союза писателей России без плотной редакторской опеки. Когда начал пописывать рассказы, мне уже за пятьдесят перевалило. Стал потихоньку подбиваться к писательскому берегу, прощупывать: «А что? А как?» Тыркался как слепой котенок. На что один мэтр  безапелляционно заявил, что поздно тебе, дружок, начинать, не смеши людей.
            К счастью, нашлись люди, которые  увидели в моем творчестве некие ростки. Не дали им зачахнуть в зародыше, а подкормили, напоили живительными соками. Мне крепко повезло: у меня был не один, а сразу два редактора.  Причем, каких! Балашов Александр Дмитриевич  и Зиборов Иван Федотович – члены Союза писателей  и  Союза журналистов  России. С  громадным стажем, кучей  литературных премий, весьма заметные личности на курском писательском небосклоне.
Все мы из небольшого городка Курчатов. Может быть, на  нашем сближении сказалось  журналистское братство. Все мы прилично поработали в районных газетах, помотались по колхозам, пропылились, закалились. Они гораздо раньше вышли в писатели, а я вот попозже подтянулся.
            Позже,  анализируя сей факт,  пришел к выводу: это не просто  стечение судьбы, фарт. Это – продолжение той доброй традиции, которая заложена в Курском  крае еще издавна. Судите сами. Иван Зиборов был  учеником Евгения Ивановича Носова, писателя  с мировым именем. И рекомендацию для вступления в Союз писателей Ивану Федотовичу дал сам Носов! Как же мог Зиборов не продолжить традиции великого писателя, не поделиться секретами  мастерства, которые познал от своего великого Учителя?
            «По-тя-ни-и-ии…» –  был один из первых советов Ивана Федотовича.
             «Потянуть» –  значит развернуть тот или иной эпизод пошире, полнее, чтобы он заиграл во всю свою красу. Прошло уже немало лет, но это зиборовское наставление стоит у меня в ушах до сих пор. Я  и «тяну», стараюсь дотянуться, насколько это можно, до  самой высокой планки.
            Другой мой редактор, Александр Балашов, ходил в  свое время в учениках у другого корифея,  старейшего курского писателя Александра Харитановского. Блиставшего некогда в журналистике,  автора прижизненного издания  полного собрания сочинений. Этого редко кто удостаивается. Писать просто, ясно, выразительно, не рассусоливая, будоража мысль читателя, –  вот что вынес Балашов от своего Учителя. И постарался передать их мне. Я как ценную реликвию храню в своем столе рукопись  своей повести «Первая роль» –  о курском самородке,  великом актере, реформаторе русского театра Михаиле Семеновиче Щепкине. Ценна она для меня  правкой, пометками на полях  Редактора. Это – мой Учебник, в который я заглядываю время от времени и пропитываюсь строгой редакторской меркой.
            Забегая вперед, скажу, что именно за повесть «Первая роль»  меня и «записали» в Союз писателей России.
            Вот она, рукопись «Первой роли»,  передо мной на столе. Будто в боях побывала – насквозь прошита  черканиями и замечаниями. Сначала вообще как сорок первый год: сплошные поражения, отступления,  немилосердное битье начинающего литератора.
            Как я  понял, главная роль редактора – не исправить текст, а подтолкнуть к этому автора. Подсказать, чтобы сам он переписал сделанное и учел ошибки на будущее. Что и было в нашей работе.
            «Это художественная биография. Поэтому избегай публицистической прямоты – тоньше затачивай мысль. Тут «лобовое» (прямолинейное  мышление) не приветствуется. Иногда достаточно намека, полуслова…»
            «Дмитрий! Мои ремарки на полях – и есть  моя рецензия. Где «+» –  там все сделано по- писательски добротно, ты полностью влез в то время и в русскую душу даже. Хорошо бы побольше таких плюсов. Надо чистить, шлифовать и вычеркивать безжалостно «перегрузки» в характеристиках персонажей повести…»
            Я нисколько не обижался на редакторскую безжалостность и прямоту. Наоборот,  готов был  выслушивать все недостатки. Как в детстве, по- кавалеристски махая палкой налево и направо, мы прорубали себе дорогу в зеленых зарослях бурьяна, так и мои редакторы суровым безжалостным пером выводили меня на творческую тропу. И постепенно что-то, доселе неведомое, стало мне открываться.
            С каждой главой  плюсов у меня прибавлялось, даже  окрыляющие заметки на полях страниц появились.
            И вот – последнее резюме:
            «С удовольствием (медленно, значит) перечитал твою повесть. И скажу честно: энциклопедия суджанской жизни  того времени  –  получилась! Теперь я понял, откуда у таланта Щепкина «ноги растут». «Почва» –  жирная, благодатная!... Все у тебя, брат, получилось!»
            И –   росчерком –  «В печать!»     
 
А что вместо семинаров?
 
            Да,  мне    здорово повезло с редакторами. Все же  не все было тогда ладно в нашем курском «королевстве». Долго не мог понять,  почему  многие мэтры  шарахаются от редакторства   как от чумы. С досады даже  заметку  на эту тему тогда  набросал. Весьма любопытно, на что я в ту пору серчал.
            «Анализируя ситуацию в целом, прихожу к нерадостному выводу: система работы с молодыми кадрами у нас не налажена. «Отцы»  живут как бы своей жизнью, а «дети» –  своей, каждый пробивается,  как может. Считаю, что руководство Курского  регионального отделения Союза писателей России должно отслеживать появление перспективных авторов и проводить с ними «точечную» работу. Скажем, при подготовке рукописи организовывать обсуждения, на которых беспристрастно и взыскательно устраивать разбор произведений. Только это должно быть не в случайном порядке, а плановом. Обязательно должен быть определен редактор – наставник для работы с перспективным автором. Затраты  времени и сил на это потребуется немало, поэтому необходимо определить некоторое материальное вознаграждение. Плюс некоторую сумму должен доплатить редактору сам автор. Тогда  будет стимул для дотошного разбирательства произведения и вывода автора на литературную орбиту.
Сейчас же усилия многих «детей» направлены только  на то, чтобы заручиться личной поддержкой влиятельных  «отцов». Авторы хватают мэтров за рукава, а те отмахиваются от них как от назойливых мух. Это приводит к  конфронтации  среди начинающих литераторов и мастеров. Не потому ли  плодятся разные новые союзы и «союзочки», тому подобные группировки? Творческие силы рассеиваются,  мельчают,  у некоторых авторов вообще пропадает  желание творить. А потом мы удивляемся: почему нет новых имен?»
Честно говоря,  я, «литературный  птенец», тогда не все рассмотрел со своей колокольни. Взять  работу  с  авторами в  курском издательстве «Славянка». Существование при  Курском региональном отделении СП РФ  своего  издательства, где можно было по  вполне доступным ценам даже небольшим тиражом  издать  книгу – это уже большой плюс. Мало того,  издательство «Славянка» учредило собственную литературную премию имени  известного курского писателя   П. Сальникова. Вручалась  она  за лучшую совместную работу   начинающему  автору и редактору, каждому в отдельности. Весьма существенный стимул и для одних, и для других.
Все же системы работы с молодыми авторами  не было. Вот в советское время, как  с ностальгией вспоминают  мэтры, другое дело. Тогда начинающие литераторы проходили сквозь жесткое сито семинаров. На этих мероприятиях  новоиспеченных авторов  не только «били», но и учили, подмечали лучшее,  нацеливали на самоисправление ошибок и недоработок. Была горечь от «кнута», но и был и сладостен вкус «пряника». Подающие признаки роста авторы находились под пристальным наблюдением маститых писателей. Потому и росла достойная смена
 Если с поэтами дело обстоит более- менее сносно, то  прозаиков раз, два, и обчелся. Одна из причин  такого положения в том, что  разбросанные по малым городам нашей Курской области пишущие люди были в стороне от литературной  жизни, которая  сосредоточилась в Курске. Разве что  отдельные единицы   пробивались. Исправить такую ситуацию, сблизить «отцов» и «детей» взялся ушедший из жизни руководитель Курского  регионального отделения СП РФ Н.И.Гребнев. Его идея соединить курский союз писателей и  стоящие рангом ниже   любительские  объединения в единый Союз литераторов Курской области   поначалу встретила у некоторых непонимание. Мол, что это за мешанина, к чему?
Если раньше назад  литературных  объединений  в области можно было пересчитать по пальцам, то теперь их у нас более десятка. Добрая «мешанина»   позволяет начинающим литераторам почувствовать свои силы. Опытные писатели и поэты теперь не просто сторонние наблюдатели, они и наставники, и редакторы, и помощники своим молодым товарищам. Например,  известный курский писатель Михаил Еськов, лауреат  всероссийской  Шукшинской литературной премии, учредил для  перспективных литераторов свою собственную (из шукшинской)  премию «Дорога к дому»  в размере десять тысяч рублей. А, главное,   автор автоматически получает  рекомендацию Михаила Еськова для вступления в Союз писателей России.
Можно привести еще немало примеров активизации литературной жизни в нашем курском крае.  Не случайно  Курское региональное отделение  было признано одним из лучших в России.
           
«С сыновей любовью…»
 
             Перешагивая  с рукописью в руках без особой надежды порог кабинета  редактора Макса Перкинса, Томас Вулф, никому не известный американский  литератор, и мечтать не мог, что его  автобиографическая книга «Взгляни на дом свой, ангел» станет бестселлером. Ведь он получил отказы во всех нью-йоркских изданиях и уже не рассчитывал на успех. Слова Макса прозвучали для него как гром среди ясного неба: «Мы опубликуем ваше произведение, но его придется несколько сократить». Так было положено начало дружбы  писателя Вулфа и редактора Перкинса.
            Книга, носившая первоначальное название  «О, потерянный», несмотря на  страшный кризис того времени, стала необычайно популярной не только в Америке, но  и Англии, Германии. Этого бы не случилось без скрупулезной и долгой  работы над текстом. Любитель размахнуться порой до 80-страничных отступлений, Вулф  последовал совету  редактору писать короче, выразительнее. В результате  книга с новым названием  сократилась на девяносто тысяч слов. Очищенная от шелухи, она заиграла красками, выражая оригинальность и индивидуальность автора.
            Длившееся долгие годы их сотрудничество отнюдь не было безоблачным. Неуравновешенность, вспыльчивость со стороны Вулфа,  выдержка  и хладнокровие  Перкинса  – такой сплав, замешанный на дружеских обедах,  ожесточенных спорах и мирных обсуждениях  все же давал отличные результаты. Современники говорили, что Томас нашел в Перкинсе умершего отца, а сам издатель — сына в своем подопечном (у него было пять дочерей, но он всю жизнь мечтал о наследнике). Неудивительно, что свой новый роман «О времени и о реке» Вулф посвятил литературному наставнику.
            В последние годы  их отношения  по вине  категоричного и обидчивого писателя переживали острый кризис. В 1938 году Томасу Вулфу  был поставлен страшный диагноз — милиарный туберкулез мозга. После экстренной операции он умер,  не приходя в сознание.  Тем не менее,  перед смертью Вулф написал пронзительное письмо  не родственникам, не друзьям,  а  именно своему редактору и издателю  Максу Перкинсу, введшего его, словно в новый мир,  в большую литературу.
            А вот российский, точнее, советский пример. То, что свой знаменитый рассказ «Судьба человека»  Михаил Шолохов посвятил  Е. Г. Левицкой, своему редактору, не случайно. Когда в 1927 году он,  молодой (ему было всего двадцать два года), никому не известный автор, принес свою рукопись «Тихого Дона» в издательство «Московский рабочий», именно  Евгения Григорьевна,  заведующая литературной консультацией, разглядела в Шолохове великого писателя. Она  сразу рекомендовала книгу к изданию. На хранящемся в семье Левицких экземпляре «Тихого Дона»  рукой Шолохова написано: «Дорогой Евгении Григорьевне с сыновей любовью».
            Дружбу немолодой, седовласой женщины ( Евгения Григорьевна – революционер - подпольщик, член  партии с 1903 года)  и начинающего автора, который был немного старше ее сына, связали долгие годы. О том, что значила для Шолохова Левицкая – даже не столько как  редактор, а глубокоуважаемый  человек, свидетельствует такой случай. Когда у Евгении  Григорьевны  в семьдесят девять лет обострилась давняя болезнь – запущенный диабет,  и на этой почве развились слепота и другие возрастные недуги,  Шолохов по своей инициативе   привез ее   к московскому профессору Мясникову для консультации. Врачи  посчитали больную обреченной. Но Шолохов  с этим не согласился. Не сдерживая слез, он  настоял на сложнейшей операции. Благодаря этому жизнь Евгении Григорьевны была продлена.
            Хороший, умный редактор – истинный клад  не только для издателей, но и  читателей. Почему, несмотря на сокращение тиражей (вызванное   всеобщей обстановкой в издательском деле),  не увядает слава «Роман-газеты»? Несомненно, первую скрипку играет редактор, он  же и интересный писатель Ю.  Козлов. А «камертоном» выступает много лет работающая в журнале редактором Е. В. Русакова. По-хорошему «старежимная»,  владеющая несколькими языками, обладающая той самой интеллигентской косточкой, которая  за версту выделяет ее из оных, Елена Васильевна олицетворяет собой, пожалуй, классический тип редактора. За ней руководитель издания как за каменной горой, ведь редактор не пропустит ни серость, ни низость, все выверит, отшлифует на самом высоком уровне.
            В ряду положительных примеров  и превращение  «Золушки» Гузель Яхиной в яркого, вмиг взлетевшей на вершину славы писателя. Что за этим стоит издательство Елены Шубиной, известно всем. Разглядели прозябавшую в провинции талантливого молодого литератора,  вывели «в люди». Без зоркого редакторского ока этого бы  не было. Издательство Елены Шубиной давно уже стало именем нарицательным. Выходящие под  «грифом»  Шубиной  книги – это не только знак качества, а событие в литературном мире. Открывать новые имена, дарить читателям интересные письмена – таким и должно быть настоящее издательство. А начиналось оно именно с зоркости Елены Шубиной, в  бытность свою пахавшей рядовым редактором. Не потому ли гремит имя издательства, что руководитель  начинал с низов, знает всю подоплеку редакторского дела и  взыскивает сейчас со своих подопечных  по полной программе.
 
«Отсюда – моя «авторитарность»
 
            Все же таких примеров раз, два, и обчелся. О плодотворной работе  редакторов с  прозаиками и поэтами  говорить не приходится. Проблема тут двоякая. С одной стороны,  оплачивающие из своего кармана издание книг,  некоторые авторы ни в какую не соглашаются с редакторской правкой. Конечно же, о высоком качестве тут уже говорить не приходится, ведь это сродни самиздату. С другой стороны, многие издательства буквально прозябают, а некоторые  на ладан дышат. Откуда возьмется время на кропотливое чтиво, толкование с  автором тонкостей исправления,  когда «на кухне» все огнем горит, того и  гляди, чтобы   не прогореть. Вот что, например, говорит по этому поводу редактор одного из авторитетных изданий ( фамилию попросили не указывать)
            «Что касается вашего  вопроса о работе редактора с авторами, то ответить могу, только опираясь на собственной опыт и собственную выработанную схему. К сожалению, советская система тщательных консультаций и совместной работы над текстом с обрушением на нас капиталистических отношений деньги-товар-деньги практически рухнула под их тяжестью. Остатки её сохранились в крупных и гиперкрупных издательствах, где есть возможность содержать коллектив корректоров, редакторов и прочих работников издания.
Мой принцип работы с авторами, к сожалению, ультрапрост. Он –  вынужденно диктаторский: беру только то, что, на мой взгляд, является зрелым и готовым к публикации. И потому, если внедряюсь в текст со своим видением, своими правками, то они минимальны. И –  извините меня –  необсуждаемы. Не потому, что я не уважаю точку зрения автора, а оттого, что мои правки –  это чаще всего изъятие мизерных фрагментов текста или их лёгкая коррекция. И оттого, что вступать в переписку и длительные консультации с автором ни времени, ни желания, к сожалению, нет: одних только электронных писем с творческими работами приходит около двухсот в месяц.
Отсюда –  моя "авторитарность". Практически все авторы с пониманием относятся к ней.
Ещё один аспект работы с авторами –  это внимание к их таланту. Уже несколько лет подряд мы отмечаем лучшие публикации во всех жанрах, присваивая звание лауреата года литературной премии нашего издания (сайт + газета + журнал). К сожалению, номинирование на крупные общероссийские литературные премии победой наших авторов не увенчалось. Премии эти чаще даются за "вклад" в разрушение и охаивание, но не созидание и гармоничное восприятие нашего исторического прошлого».
Этим словам редактора вторит  коллега  из журнала «На  русских просторах»  (Санкт-Петербург).
            Уважаемый Дмитрий Митрофанович!
Я всегда отвечаю на письма, в чём Вы могли убедиться. Однако, прошли, к сожалению, те времена, когда в редакции был полный штат –  технический секретарь, ответственный секретарь, редактор, корректор… Впрочем, Вы современную ситуацию , полагаю, знаете не хуже меня…»
 
Грустновато, не правда ли? «Я и чтец, жнец, и на дуде игрец…» Куда уж тут до изысков и литературного гурманства, не до жиру…
Кстати, насчет «быть бы живу». Не раз хаживал я в известнейшее  издательство «Художественная литература». А  скоро  ноги моей там не будет. Нет, я бы с радостью, но… –  «Худлит» продают.  Лакомой приманкой,  говорят, стал старинный особняк в самом центре Москвы, где доживает последние дни издательство некогда мирового уровня.
Приплыли... Если уж  государству нет дела до своего, «родного»  издательства  с солидным стажем, то что уж говорить о других? Спасение утопающих…
 
Будем надеяться
 
 «Нужна поддержка книгоизданию», «нужна выстроенная система»  «возродить потребительскую  сеть» –  звучит рефреном. Что же касается  непосредственно работы редакторов  с авторами –  тут  все в загоне. Необходимо повысить престиж этого важнейшего звена, иначе не будет в достатке ни  качественных книг, ни интереса к чтению. Ведь мельчаем, братцы, мельчаем… Фэнтези, «приключенка»,  бесконечно новые ходы по поиску оригинальных форме построения  произведения – все это  вторично, если нет основы основ – качественного, «вкусного»  языка. А на страже чистоты и полновесности «великого и могучего», как  непримиримый Цербер, должен стоять именно редактор.
Таковой с  неба  не свалится. Опять-таки все упирается в создание ( а, может, использование старого опыта?) системы.  В свое время в вузах была хорошая подготовка редакторских кадров. Оплата редакторов была хотя и не шибко великой, но более -менее приемлемой. А сейчас  за копейки никто работать не будет, разве что «божьи одуванчики»  кое- где редактируют  еще  на своих боевых постах не за страх, а за совесть.
Издательства – не эфемерные создания. Они «сиамской нитью», эдакими кровеносными сосудами связаны с книгопродавцами. Но те тоже стонут и ропщут. Как торговать, когда печать влетает в копеечку? Дороговизна книг стала такой, что впору говорить  о них как об антиквариате. Бродил я на последней Московской Международной книжной ярмарке  по рядам  –   книги огнем  горят –  яркие, красочные. А цены – не подступись. Иной покупатель повертит, повертит в руках, да со вздохом и положит на место – не по карману.
Одна из причин в том, что бумага  стала  воистину золотой. Ну, а типографии  себе в убыток печатать  не будут.
«Книги скоро станут как картины – их будут выставлять не в библиотеках, а галереях. Поштучно. И с сороконожкой нулей под ними», –  горестно поделился со мной своим видением  старейший московский издатель Г.В. Пряхин.
Да,  много собак на шею и издателям, и книгопродавцам,  и типографиям навешано. Плач Ярославны, да и только. Но что делать-то, что делать? Не рыдать же без конца и молча  слезы   вытирать?
Некая подвижка – созданная   по инициативе пяти  крупнейших  литературных объединений  Ассоциация Союзов писателей и издательств России, призванной объединить «интересы людей литературы». Я не случайно упомянул «призванной», поскольку трудно говорить о  дружном сообществе разномастных, порой конкурирующих друг с другом организаций.
То, что  разрозненные прежде, они могут теперь вместе обсуждать, бить в одну точку –  уже что-то.  Ассоциация заявляет: «Нужны мощные программы поддержки литературного процесса…, в том числе способствующие развитию критики». «Нужны программы для молодых авторов, поиска и поддержки талантов. Особая помощь требуется литературной провинции…»
Будем надеяться…