Печник

Представляем вниманию наших читателей рассказ курянина Дмитрия Сухочева «Печник». Автор много лет возглавлял одно из предприятий областного центра, избирался депутатом горсобрания. Но тягу к творчеству Дмитрий Александрович ощущал в себе всегда. Сегодня в его багаже – поэтические сборники «Зеленая тетрадь», «Три тополя», ряд стихотворений стали песнями – «Купола», «Журавли», «Падает снег», «Ветеранские сны»... Как создатель стихов к песне «Курская дуга» отмечен знаком «55 лет Курской битве». Лауреат  литературного конкурса «Родина моя – соловьиный край» в номинации «Поэзия», член Лиги курских писателей при КРО СП России.
 
На дачной дороге можно встре­тить и грибников, и рыбаков, и охотников, а еще путешественников – пеших и на автомобилях (дешевых и дорогих, старых и новых марок), на мотоциклах и даже на повозках с резиновыми колесами и запряженных лошадьми. Но этот путник выделялся тем, что шел по обочине с велосипедом. И что интересно, велосипед всегда был чем-то нагружен.
Каково же было мое удивление, когда я увидел этого странника с его неизменным спутником – велосипедом – зимой. В военной куртке, в избитых сапогах пешеход не ассоциировался ни с пьяницей, ни с бомжом, которых нередко сейчас можно встретить. Здесь было нечто другое, и особые чувства рождались в душе. Чувства уважения и жалости одновременно к довольно пожилому человеку (на вид ему было лет семьдесят пять), труженику, наверняка одинокому. Я предположил, что мужчина что-то строит на своей даче и потихоньку откуда-то таскает стройматериалы…
И вот весной произошла неожиданная встреча.
На даче мне пришлось провести ревизию печи в баньке – уж сильно стала дымить. Разломал кладку, перебрал металлические части. Причина задымления была найдена и устранена. Нужно было отыскать специалиста, который правильно завершил бы начатую мною реконструкцию. Сделать это мог только печник, и я обратился к знакомому с просьбой подсказать, где найти человека этой редкой, практически вымирающей профессии.
Приятель сказал, что в соседнем селе живет настоящий печник и он попробует его найти. Через неделю позвонил и сообщил, что в воскресенье мастер приедет на дачу. Как же я был поражен, когда увидел у калитки того самого старика. Вблизи он оказался симпатичным мужчиной с умными глазами. Приветливо улыбнувшись, он подал мне руку и представился: «Петрович». Потом добавил:
– Николай попросил тебе баньку сложить, мы договорились на десять утра, но я решил приехать пораньше.
По пути к объекту я показал мастеру все, что закупил по его заказу, – кирпич, песок, цемент, глину…
– Хорошо, – ответил Петрович, – обложим и дымоход сделаем. За работу возьму тысячу рублей, завершим часам к одиннадцати вечера, объем-то большой.
 Про себя я удивился, что цена более чем скромная. Заметив мою реакцию, он улыбнулся:
– Удивляешься, что всего одна тысяча? Петрович людей не обдирает, это молодые нынче ломят цены, а я по старинке.
Про себя я все же подумал: наверное, он и не печник вовсе, а просто подрабатывает и потому так низко оценивает свой труд. Живет, видимо, бедно, выпивает и рад любому заработку. Мне стало жалко бедного старика, и я старался помогать ему во всем. Месил глину, подносил раствор, кирпичи, воду. Как это всегда бывает, завязался разговор. Поинтересовался, давно ли печками занимается.
– Всю жизнь. На весь сельский совет я один печник, а печек еще много осталось. Иногда приглашают дачники то сложить новую, то обложить печь в сауне. Соглашаюсь, хотя здоровье уже не то, но без работы не могу.
Мой новый знакомый поведал свою грустную историю, что одинок уже несколько лет, жена, с которой душа в душу прожили почти полвека, умерла, а дети разъехались из отцовского дома и проведывают редко. Когда Петрович вспомнил о супруге и о прежней жизни, лицо его неожиданно просветлело.
– Много работал, хорошо зарабатывал и, считай, своими руками построил дом, летнюю кухню и баньку. Провел газ, воду. Пил мало, только по праздникам. Главное, конечно, что мы с женой вырастили сына и дочь.
Он помолчал задумчиво, потом немного сбивчиво продолжил рассказ:
– Все обрушилось в один миг – сердечный приступ у моей Танюшки, обширный инфаркт. Я работал у одного селянина, она одна была дома. До этого никаких жалоб на сердце не было. Может, она мне не говорила, скрывала какие-то боли, симптомы, я не знаю, для меня это остается больным местом. Не сберег свою Танюшку, не усмотрел болезнь...
Петрович надолго замолчал. Медленно укладывал в ряды кирпичи и аккуратно замазывал швы раствором из глины, изредка просил меня что-то подать, принести. В обед я ему предложил перекусить. Он с благодарностью согласился. Мы сели под навесом. От рюмки водки он наотрез отказался. Рядом с беседкой росла акация, которая в ту пору буйно цвела и всю округу опьяняла сладким ароматом. Петрович восхитился:
– Вот это запахи, весна и есть весна, жизнь совсем другая нежели зимой. Я люблю это время года, мы с Танюшкой-то как раз и познакомились весной. Помню все, как будто это было вчера. После армии я пошел в ученики к печнику, деду Афанасию. Жили мы бедно, мать работала дояркой, а колхозникам платили мало. Когда отец умер, мне было лет десять, мать одна поднимала детей.
Надо тебе заметить, что печь в селе – это все: и обогрев, и спальня для малых и старых, и, конечно же, все готовится в ней. У нас печка задымила, мать пригласила Афанасия, а я ему помогал. Мастер был уже в летах и пригласил меня к себе в помощники. Проработал я с ним около пяти лет.
Однажды нас позвали в дом главного агронома. Был конец мая, цвела акация, кругом все зелено. Мешаю я во дворе раствор для кладки, вдруг открывается калитка, и во двор входит девушка, красивая такая, кареглазая. Встретились взглядами, и я обомлел. Ноги стали ватными. Мы стояли и смотрели друг на друга, ни слова не говоря.
– Миша, – услышал я голос хозяйки, – Танюшка приехала.
Она сбежала с крыльца и нежно обняла девушку. Следом вышел отец, поцеловал незнакомку, а нам сказал:
– Это дочь наша Танюшка. Она учится в пединституте на учителя, уже на четвертом курсе. Вот приехала на выходной.
И добавил, обращаясь к супруге:
– Мать, корми дочь с дороги.
Танюшка несколько раз выходила во двор, заходила в новый дом, и каждый раз наши глаза встречались. Щеки у нее пылали. Вечером она решила не ехать в город, о чем громко сказала матери, так, чтобы было слышно и нам. Намеревалась в клуб сходить.
Я работал как угорелый, деда загнал, успел все-таки домой смотаться, переодеться и за семь километров от дома в клуб прийти. После того как фильм закончился, мы увиделись на улице. Я предложил проводить ее домой. Ну, с тех пор и началась у нас с Танюшкой любовь на всю жизнь.
Родители ее были категорически против наших отношений. Кто я? Нищий печник, сказать стыдно. Она – без пяти минут учитель, высшее образование, богатые родители, не пара, мол, мы. Она красавица, я тоже молодой красивый был. Короче, целая история была, как в кино, прежде чем мы с ней поженились.
Петрович, немного помолчав, продолжил:
– Как быстро пролетает жизнь, день за днем, и уже семьдесят четыре. Когда Танюшка померла, небо надо мной обвалилось, перестали петь птицы, солнце я тоже не замечаю, и до сих пор все не верится, как будто в плохом сне находишься и не можешь проснуться. В снах она ко мне приходит очень часто, и, ты знаешь, мы там с ней что-то делаем по хозяйству, и она все время просит меня, чтоб я делал добро людям. Ей, видно, это там очень нужно. Ты не поверишь, но для меня сейчас главное – выполнять ее просьбу. Тоскую я по Танюшке своей сильно, но говорят, тоска – грех.
– В церковь ходите? – спросил я.
– Хожу, конечно, и на кладбище хожу. В церковь сходишь– легче становится, а на кладбище побудешь, еще тяжелей на сердце.
От тоски меня спасает только работа да внучата. Встаю в шесть утра, завтракаю, велосипед в руки – и пошел по свалкам стройматериалов, заброшенным стройкам. Свожу собранное на дачу, которую купил по дешевке для внучки. Рассчитываю еще, дай Бог, кое-что перестроить, я ведь все умею. Раньше свозил на пустырь, чтобы дачники брали оттуда куски металла, реек, брусьев, кирпичи. Ведь в основном это небогатые люди, пенсионеры, живут огородами…
Поблагодарив за чай, Петрович вернулся к работе. Но тут выяснилось, что для завершения необходимы еще кирпичи. Мы сели в автомобиль и отправились на обычную свалку. Из травы печник вытащил два блока и сказал: это то, что нам нужно. И действительно, все подошло.
Поведал мне Петрович такую байку.
Приходит печник класть печку к скупому хозяину и видит, что тот торгуется, чтобы цену снизить, обедать не предлагает, рюмку не наливает. Тогда печник наказывает такого хозяина. В конце работы при выводе трубы из чердака на крышу закладывает пустую бутылку с разбитым донышком, и когда дня через два-три хозяин затопит печь, то в избе стоит такой свист, что находиться в ней страшно. Тот, конечно же, бежит к мастеру и просит устранить свист. Печник наговорит ему страхов о нечистой силе и предложит хозяину сходить в церковь, внести пожертвование и позвать батюшку освятить новую печь. Сам же осмотрит еще раз дымоходы, трубу и незаметно уберет бутылку.
Мне стало любопытно, а приходилось ли Петровичу так же наказывать скупых хозяев в реальной жизни? Он улыбнулся: «Бог с тобой, может быть, это в далекой старине было».
Я заметил, что улыбка у Петровича добрая и такая мудрая, что сам он невольно располагает к себе. Называл я его на «Вы» не только потому, что он старше. Человек этот внушал уважение. Ни разу за весь день он не выругался матом, несмотря на то, что во время работы были моменты, где сдержаться от крепких высказываний было тяжело. Чувствовалась в нем высокая внутренняя культура. Говорили о политике, и я был поражен его эрудицией. Меня разбирало любопытство узнать историю женитьбы, и, выбрав момент, я все-таки набрался смелости и спросил об этом.
Старик ответил, что оба много пережили: Танюшка, бедная, сколько от родителей запретов наслушалась. А ему досталось от ее воздыхателя и его дружков. Подкараулили они незваного соперника, да так отделали, что он потом неделю лежал. Узнав про это, Татьяна примчалась к Петровичу, чтобы выхаживать его, да так и осталась. Родителям пришлось смириться, и влюбленные сыграли небольшую свадьбу. Окончив институт, жена стала работать в школе. Вначале жили у Петровича. Но вскоре он накопил средства на собственный дом.
…К одиннадцати вечера работа была закончена. Петрович рекомендовал сутки не зажигать печку, а потом проверить тягу. Я рассчитался с ним и предложил еще сумму за его кирпич. Он протестующе замахал руками:
– Да ты что, это я на свалке нашел и припрятал – вдруг кому пригодится.
Ко мне он пришел без велосипеда, и я отвез его домой. Расстались очень тепло, но номер своего телефона он мне не дал. Через несколько дней я затопил печь дровами и был приятно удивлен, что та не только не дымила, но и выдавала такую высокую температуру, о которой ранее и мечтать не приходилось. Было понятно, что мастер устранил все утечки тепла, сделал все грамотно и добросовестно. Мне стало стыдно за мою версию по поводу низкой цены за работу.
Прошло время. Глубокой осенью, когда повсюду уже лежал снежок, я ехал на дачу. Навстречу мне двигался путник с велосипедом в руках. Я остановил машину, подошел к нему.
– Хорошо, что я Вас встретил. Хочу поклониться в знак уважения и признательности. Печка работает прекрасно.
– О чем разговор. Делать людям добро сам Бог велел.
Заметил, что колеса на велосипеде спущены. Предложил накачать их, но Петрович пояснил, что в велосипеде камер нет, он их специально вынул. Я недоуменно пожал плечами. Не принял он и моего предложения попить чай, сославшись на то, что у него запланирован второй рейс за стройматериалами и он боится не успеть до темноты.
Мы распрощались. Я стоял и еще долго смотрел вслед старику. Вряд ли проезжающие мимо путника в старой поношенной одежде и обуви могут себе представить, что по дороге идет человек большой душевной щедрости, который в свои семьдесят четыре года каждый день проходит по десять километров, собирая брошенное и помогая дачникам в хозяйстве. Человек, который так любит свою жену, что ради этого светлого чувства бескорыстно трудится целыми днями, выполняя добрые наказы, что являет Танюшка в сновидениях своему любимому Петровичу...
Великая сила любви творит чудеса, очищает душу, делает нас добрее и человечнее. И жаль тех, кто не верит в любовь, значит, жизнь прожили зря.
–      Храни тебя Господь, Петрович! 
 
крестьянская застава # 03-2020