Дмитрий Жуков. Тема православия в творчестве курских писателей

«ЗВОНЯТ, ЗВОНЯТ КОЛОКОЛА!..»
Тема православия занимает особое место в творчестве Курских  писателей. При всем многообразии тем, жанров и временных рамок  можно выделить  несколько основных направлений. Первое – это описание  жития святых, творивших великие деяния на курской земле,  прославивших ее своим подвижничеством, служению Богу и людям. Второе -  духовно- православная  «просветка»  произведений курских писателей. Третье – художественные произведения непосредственно на православную тему. И, наконец, четвертое – полемическая направленность в защиту православия и  духовности.
1.Описание жития святых.
Древняя курская земля… Первые упоминания о ней относятся к первой половине XI века. И в этом же веке на ее территории,  точнее, в  Курске, жил человек, которого можно со всей ответственностью считать самым первым писателем нашего края, да и отечества в целом. Этот человек – преподобный игумен печерский Феодосий, наш самый первый известный по имени земляк.
  Феодосию  Печерскому посвятили свои произведения  Ю.И. Бугров, другие курские писатели.  Но ярче, сильнее это сделал Н.Д.Пахомов. В своей художественной повести  «Богоданный»  он изложил свое видение жизни и деятельности  Феодосия Печерского. Этой же теме посвящен его очерк «Первый курянин-писатель».
 Печерский современному человеку более известен как один из основателей Киево-Печерского монастыря (лавры) и основоположник монашеского общежития на Руси, как защитник слабых и униженных, как обличитель сильных и власть предержащих. Некоторые историки видят в нем  родоначальника русской христианской духовности. И очень мало сведений о нем как о писателе. Не просто проповеднике – проповедей им произносилось довольно много, в основном на религиозные темы, – а именно, писателе, в том числе и писателе гражданского плана.
         Во-первых, пишет Н.Д.Пахомов, современные ученые и историки, говоря о писательской деятельности преподобного, отмечают целый ряд произведений духовного, проповеднического характера – «поучения», авторство которых приписывается ему. Среди них пять «поучений» о днях недели и постах: «О терпении и любви» – поучение на среду 3-й недели Великого поста; «О терпении, любви и о посте» – поучение на четверг 3-й недели поста; «О терпении и милости» – поучение на четверг 3-й недели поста;  «О терпении и смирении»  –  поучение  на  пятницу 3-й недели  поста;  «О хождении к церкви и о молитве» – поучение на пятницу 3-й недели поста. Несколько поучений для братии: «К келарю» – об обязанностях келаря, «О казнях Божиих», «Об обеде и питии». Несколько поучений для мирян: «Наказание (наказ) отца духовного к детям о пьянстве», «Слово о том, как крестился князь Владимир, взяв Корсунь». Кроме того, его перу принадлежит и несколько молитв, помещенных в древних Псалтырях под его именем, наиболее известной из которых является «За всея крестьяны».
         Во-вторых, перу преподобного Феодосия принадлежит  ряд «посланий» к великим князьям Святославу и Изяславу Ярославичам, пронизанные не только духовными, философскими «нитями» о вере православной, но и четко выраженной гражданской позицией о справедливости и помощи ближнему своему. А еще эти послания были пронизаны высоким чувством патриотизма, хотя самого понятия «патриотизм» в то время, естественно, еще не существовало.
         Произведения Феодосия  написаны очень простым, доступным языком, без какой-либо риторической витиеватости. Зато во всех произведениях чувствуется душа автора, его чуткость к заботам «черного люда», нетерпение к порокам современного ему общества: стяжательству, пьянству и проявлениям языческих обычаев. И, конечно же, в них доминирует назидательность – продукт духовной литературы того времени, без которого она просто не могла обойтись.
        Нельзя оспаривать и той роли, которую Феодосий Печерский сыграл в судьбе самого известного и знаменитого летописца Руси – Нестора-мниха. Именно преподобный Феодосий Печерский подвиг этого монаха на летописный труд, благосклонно встретив его, семнадцатилетнего юношу, и став ему как духовным наставником, так и учителем в деле сочинительства и летописания.
        Не исключено также, что именно письменное наследие Феодосия Печерского в какой-то мере оказало прямое влияние и на «Поучение сыновьям» великого князя Владимира Всеволодовича Мономаха, ставшего ярким образцом светского письменного творчества конца XI – начала XII века.
Немало произведений, очерков, статей курскими писателями посвящено просиявшему на курской земле  преподобному Серафиму Саровскому. В этом отношении выделяется  книга писателя И.Е. Монастырева «Курск – родина преподобного Серафима Саровского». Рассказывая о  жизни и служении Серафима Саровского, автор приводит немало интересных, неизвестных ранее широкому кругу читателей фактов.
А вот  о другом святом Русской Православной Церкви,  архиепископе Курском Дамиане известно не так уж много.
Димитрий (Дамиан) родился 23 октября 1873 года в селе Брусовом Фатежского уезда в семье священника; окончил Курскую духовную семинарию, женился, имел двух сыновей, принял постриг. После революции преследовался советскими властями. В тридцатых годах  возглавлял Курскую епархию. Был обвинен в контрреволюционной деятельности, осужден и расстрелян. В 1989 году реабилитирован.
 В то же время  есть немало вопросов. Где он жил? Где служил его отец? Каков был состав семьи Григория Воскресенского?  Неизвестно.
 Восполнить эти  и другие пробелы взялся в своей книге «Слово о священномученике Дамиане, его семье и роде» председатель Курского регионального отделения Союза писателей России Е.С. Карпук. Особое внимание он уделил теме  массовых преследований священнослужителей в тридцатые годы. По какой причине духовные лица массово и необоснованно обвинялись властью, репрессировались, задается вопросом автор. Это крайне актуально и  сегодня, ведь в некоторой степени все повторяется на Украине.
 Предпринятые  Е.С. Карпуком по просьбе Курской епархии изыскания проводились, прежде всего, для того, чтобы найти ответы на эти вопросы. Исследования велись им с использованием широкой источниковой базы, в пяти городах и шести архивах:  Курска и Курской области, Белгороде, и  Белгородской области, на Украине в Сумах и Сумской области, в Санкт-Петербурге в Национальном архиве Института истории материальной культуры Российской академии наук, в Москве в Российском государственном архиве древних актов, в Центральном архиве Министерства обороны  и в Российской государственной библиотеке.
Было тщательно проработано более ста пятидесяти архивных дел XVII, XVIII, XIX, XX веков, что позволило открыть новые неизвестные факты из жизни семьи и рода Воскресенских. В результате вышла в свет интересная, весьма познавательная историко-исследовательская  книга об одном из  значимом святых Курского края архиепископе Курском Дамиане.
 
            Нельзя не отметить и очерк писателя- публициста Владимира Кулагина  «Шел дивным путем святости и добра» об ушедшем в 2013 году на 84 году жизни схимитрополите Курского и Рыльского Ювеналии. За 350 с лишним лет существования Курской епархии правление в ней митрополита Ювеналия, безусловно, останется одной из самых ярких страниц. Так значительно его подвижничество на ниве возрождения и преображения храмов древней курской земли, в поддержании православных традиций и духовном окормлении курян.
За годы его священноначалия в Курской епархии образовано свыше 200 приходов Русской Православной Церкви. Его стараниями закладывались и освящались новые храмы. Колокольные звоны разносят теперь благовесты в самых молодых городах соловьиного края – Железногорске и Курчатове.
Владимир Кулагин приводит немало высказываний Ювеналия, которые весьма поучительны и в наши дни. Русскому человеку, считал митрополит, нужна не столько свобода, сколько забота о нем, в том числе и молитвенное слово.
- В России издревле все зиждилось на православии – семья, школа, культура, власть,- полагал владыка. – Наша вера заряжена энергетикой тысячелетия. Без православия невозможно представить мировую культуру. Мы знаем любовь к матери, отцу, сестре, брату… Но возвышеннее всего любовь к Создателю нашему. Путеводной звездой она вела по жизни Феодосия Печерского и Сергия Радонежского, Андрея Рублева и Феофана Грека, Серафима Саровского и Александра Невского, Иоасафа Белгородского и патриарха-святителя Тихона и тысячи других праведников.
Митрополит Ювеналий  внес весомую лепту в укрепление  православия в Курской области, благотворно повлиял на судьбы сотен, тысяч людей. Именно в Курске впервые в России в трехстах общеобразовательных школах при активной поддержке ученых госуниверситета и местных властей и по благословению архипастыря Ювеналия был введен курс основ православной культуры. А Владыка возглавил тогда областной общественный совет по ее развитию.
И еще очень важно, говорил тогда митрополит, уберечь детей от тлетворного влияния тоталитарных сект, которые безмерно расплодились в пореформенной России, главной мишенью которых являются устои Русской Православной Церкви.
- Речь тут,- сокрушался Владыка,- не только о религии, а о национальной культуре, русском духовном наследии, о будущем страны…Я вот все размышляю, почему так трудно идут в России реформы? Вероятно, потому, что началось обновление страны с шумных телешоу, умопомрачительных банкетных презентаций, а не с молитвы, не с покаяния бывших правителей за надругательство над собственным народом, церковью и верой… Вот и нет примирения в наших душах.
 
2. Духовно-православная «просветка» произведений курских писателей.
 
В произведениях курских писателях на православную тему особняком стоит имя  кандидата филологических наук, преподавателя Курской православной духовной семинарии. Марины Масловой. Её работы по церковной и религиозной проблематике, старославянской филологии десятками, а то и за сотню, публиковались на различных духовных сайтах, в богословских книгах и религиозных периодических изданиях в России и за её рубежом. Марину Маслову отличает «филологическая» чуткость  к языку, направленная на духовную составляющую. В ответ на чью-то реплику о том, что о Боге, о сокровенном,  не нужно много говорить, она горячо восклицает: «да зачем же о сокровенном молчать!»
            Марина Маслова, пишет о ней собрат по перу Борис Агеев, « всё проверяет именно сокровенно-святым, она производит духовную просветку наших словес, наблюдая, как в результате этой операции слова светоносные остаются на бумаге, а слова пустые, мёртвые, тёмные – опадают и исчезают. Частое наше суесловие о духовности литературы не выносит применения одной точной меры: какого рода дух ваш – Божьего или лукавого? Не каждый из нас ответит честно, покопавшись в душе и разобрав нагромождение на бумаге собственных словес, какого мы духа... »
В книге «Статьи о творчестве писателей курского края» внимание читателей Марина Маслова обращает на  духовную наполненность  великих  поэтов Фета,  Григорьева, а также  ушедших мастеров пера Евгения Носова,  Алексея Шитикова,  ныне здравствующих Валентины Коркиной, Бориса Агеева. В своём богоугодном видении произведений писателей Марина  пересыпает свои строчки  цитатами из Библии, Евангелии. Это помогает читателю глубже понять, ближе принять  сокровенный замысел автора  и ценность содержания.
 В одной из своих лучших книг «Умягчение сердец» Марина Маслова  анализирует рассказы «Убогая» и «Северную Одиссею» Бориса Агеева, рассказ «Брат мой меньший» и повесть, которая получила всероссийское признание, «Петька вернулся!» Михаила Еськова. В творчестве этих писателей Марина Маслова нашла евангельские мотивы и подробно описала свои наблюдения в статьях. Вот что говорит о своей книге «Умягчение сердец» сама Марина Маслова:
            «Это воспитание любви к русскому языку, к родному слову, это воспитание души человека. Поскольку я обращаю свое пристальное внимание прежде всего на духовный компонент тех произведений, к которым я обращаюсь. Прежде всего, меня интересует православный стержень мировоззрения писателя».
 
3.Художественные произведения  на православную тему.
 
Говоря о  художественных произведениях   на православную тему, следует отметить проникнутые светом и добром стихи ушедших курских поэтов Николая Асеева,  Алексея Шитикова, Юрия Асмолова. Из ныне живущих - Вадима Корнеева, Валентину Коркину. Лично мне особенно близки стихи  моего земляка, курчатовского поэта Александра Багаева. В свое время он работал на Курской атомной станции,  затем ушел с хорошо оплачиваемой должности в священники. И все время Багаев пишет стихи. У меня  для его новой книги стихов «Рябиновая осень»  есть такое посвящение:
«Его рябины так горят,
Что видно всем окрест,
Он для людей  от сердца рад
Нести по жизни крест»
Сейчас  арихирей Александр, не оставляя творчество,  занимается  строительством нового,  взамен разрушенного в 1938 году храма в селе Дичня возле Курчатова. Приход восстанавливается самими дичнянцами. В 2016 году на народные пожертвования были отлиты новые колокола. Под воздействием этой радости  у архирея Александра  родилось стихотворение «Дичнянский звон»:
 
Звонят, звонят колокола!
Душа, волнуясь, замирает,
И вслед за птичьей звонкой стаей
С тем гулом тихо отлетает
За край Дичнянского села.

Звонят, звонят колокола!
На «Иоанна» и «Николу»
Звонили все, кто стар и молод.
И дождик был,
И даже холод:
Сирень с черёмухой цвела.

Звонят, звонят колокола!
Давно народ их здесь не слышал!
А перезвон скользит по крышам,
И уплывает выше, выше –
Куда-то там,
За облака!

Звонят, звонят колокола!
Тем звоном прославляют Бога!
Светило солнышко с востока.
Травой поросшая дорога
Нас к храму утром привела.

Звонят, звонят колокола!
И неземную эту радость
В народе называют –
«Святость!»
Она от предков нам досталась,
И ранним утром ожила.

Звонят, звонят колокола!
 
Не обошел  православную тему и автор доклада. В  вышедшей в 2022 году книге «Никогда бывает завтра»  есть  рассказ «Небесный звон». Написанный   на основе реальных событий, он затрагивает   малоосвещенное  в нашей литературе  участие  православной церкви в борьбе с фашистскими захватчиками.
 В рассказе речь идет о том, как  в одной из русских деревень в период немецкой оккупации был восстановлен  порушенный  в тридцатые годы большевиками храм. Все это представлено глазами нестарой еще, «небольшого росточка, с серыми живыми глазами и затвердевшими, словно окаменевшими губами, похожими на высохшую, качающуюся на ветру, но не сломленную в тяжелых жизненных ситуациях былку Марию. Ознаменованное колокольным звоном  открытие храма в лютую зимнюю пору в период жестокой, угнетающей душу оккупации  показалось  ей невероятным событием, прямо-таким  настоящим чудом.
«Не успела она завершить троекратное осенение, как с небес донесся протяжный, ударивший в душу своей необычностью зазывный звон. Наверное, если бы в это морозное ясное утро грянул гром, было бы понятнее. Как-никак, такое в природе иногда случается. Но небесный звон – что это? Откуда?
Наверное, почудилось, решила Мария. Закончив крестообразно движение, привычно склонилась в низком поклоне. И вновь зазвенели небеса. На этот раз уже слышимо так, что никаких сомнений быть не могло. Звон несся сквозь морозную зыбь, осыпая серебристые снега, стуча в заледенелые окна, растворяясь над прижухшими хатенками, звучал неумолчно и настойчиво.»
Со всех концов деревни к храму потянулись люди.
Открывая храм, немецкий офицер Зигфрид, думал, конечно, не о том, чтобы ублажить русских. Он руководствовался выпущенным первого сентября сорок первого года циркуляром Главного управления имперской безопасности «О понимании церковных вопросов в занятых областях Советского Союза». Там черным по белому было написано о необходимости раздробить религиозное движение на отдельные течения «во избежание возможной консолидации «руководящих элементов» для борьбы против Германии».
Православие в России – это, по задумке фашистов,  лишь «красочный этнографический ритуал» в интересах Германии. Однако на деле все произошло иначе.
Ставший справлять  службу священник Игнатий мало походил на служителя церкви.
Худой, невыразительный, он молитвы читал  негромко, чуть слышно. Марии приходится напрягать слух, чтобы разобрать слова. Не все она понимала, что он говорит, но для нее это не так  и важно. Главное – крепла вера, крепла надежда, без веры-то и надежды как жить?
Пообещав служить интересам оккупационных властей, Игнатий не мог не говорить прихожанам о послушании, терпении, соблюдении новых законов, иначе бы немцы сразу закрыли храм. Когда почувствовал, что контроль ослаб, стал вплетать в проповеди кару небесную темным силам за причинение зла, призывал прихожан молиться за избавление от злого антихриста.
Мария видела, как светлели лица людей, как что-то духовное зажигалось в их сердцах. Голос священника уже не дрожал, а разносился по храму, наполненный крепью и верой.
– Святый, славный и всехвальный великомучениче Георгий, – осмелился  однажды отец Игнатий на молитву святому Георгию Победоносцу на победу от врагов, – молим тя о спасении… Да дарует он стране нашей победу на сопротивныя… Укрепи данною тебе благодатию во бранех православное воинство, разруши силы восстающих врагов, яви нам свое заступление…
На него  донесли…
Игнатий чувствовал, что черные тучи над ним сгущаются. Не сегодня-завтра поволокут его на расправу. Хорошо, если сразу расстреляют, а то ведь будут пытать, мучить….
Бежать? А куда? Рано или поздно свои схватят, призовут к ответу как предателя, фашистского прихвостня…
Последний раз ударив в колокола и троекратно перекрестившись, отец Игнатий шагнул с колокольни вниз…
Позже Мария узнала, что Игнатий-то – вовсе и не священник.
Звонарем он был. Но, судя по всему, не простым звонарем.
Оттого-то так чисто, так светло звенел его колокол.
Прямо как небеса пели…
 
4. Полемическая направленность произведений в защиту православия и  духовности
 
Еще одной особенностью   пишущих  на православную тему курских писателей является полемичность с теми, кто принижает, оскверняет, или  вовсе отрицает христианско-духовную составляющую  в  художественных произведениях.  В этом плане выделяется один из значимых писателей нашего края Борис Агеев.  Его глубокомысленные, философско-научные рассуждения звучат как колокол, просвещая несведущих и укрепляя дух верущих.
Взять статью   «Такой рати ещё не слыхано!» о древнерусском  памятнике русской литературы «Слово о полку Игорева». "Слово" вроде бы уже настолько изучено, что в нём, кажется, не осталось ни одного места, которое не было бы истолковано тем или иным образом и трудно сказать что-либо новое. Тем не менее, Агеев, пытливо всматриваясь  в древнерусские строки, находит  «Слову» свое, религиозное  толкование.
"Слово о полку Игореве", отмечает он, - универсальное художественное произведение  в своей стихийной поэтической форме содержит и религиозный контекст, который ощущали многие читатели и исследователи, но чему не было дано подходящего толкования. Карл Маркс, на которого в прежние антирелигиозные времена ссылались многие "Слово"-веды, по первому чтению определил, что "Слово" "носит героически-христианский характер, хотя языческие элементы выступают ещё весьма заметно". Другой исследователь поэмы, В. Ф. Ржига писал о том, что в ней религиозные образы языческой религии претворились в поэтические и послужили источником новой жизни в иных формах.
Можно сделать вывод о том, что религиозный слой-подтекст поэмы либо диссоциирован в идолопоклонническую "конфессию" в работах одних "Слово"-ведов, либо исключён как христианский в работах других. Однако нужно было уметь не заметить христианского духа и христианских мотивов в произведении автора,  живущего в конце второго столетия со дня крещения Руси, пишет Агеев, когда в ней ежегодно строились сотни церквей и монастырей, в которых удалившиеся от мира чернецы отмаливали народ. В широком обращении ходили труды святых отцов, в семьях читались "Хожения ко гробу Господню" игумена Даниила, "Поучения" Владимира Мономаха, "Слово о Законе и Благодати" митрополита Илариона, чьё влияние ощущается и в рассматриваемой нами поэме. Христианская этика обживалась особым отношением ко Христу русского человека, находила своё выражение и в иконописной традиции, и в архитектуре, и в искусстве, и в литературе. Воистину: чего нет в нас самих, того мы не замечаем и в мире
Агеев  отмечает, что  поэма написана православным человеком, с огромным художественным даром выразившем мысль о достоинстве человека в свете новой христианской эстетики.  Все помнят первую строку "Слова", но каждый ли объяснил себе, почему автор обращается к читателям словом "братие"? Именно читателям адресовано это "братие", а не русским князьям, как принято многими считать. Христианину обращение "братие" понятно без всяких объяснений: брат - член христианской общины, ведь каждый православный по отношению к другому является братом во Христе, и такое обращение встречается и в духовной и в мирской литературе.
            Борис Агеев  смело и аргументированно вступает  в полемику  с  такими известными исследователями «Слова», как А. Н. Робинсон, В. Ф. Ржига, даже  с академиком Лихачевым спорит.
 Религиозный контекст повести-поэмы, отмечает Агеев, для современников не составлял тайны, тогда люди веровали искреннее и глубже - и был со временем утрачен в сознании и в душе. Поэма сотворилась трудно, со страданием и смирением. Но она сотворилась не в свете смиренной религиозной риторики, а в пылкой, фантазийной, полнокровной художественной стихии. Начала, положенные в её основу - ни одного слова всуе, попусту, потому что правда гола, а красоте достаточно необходимого. Точность, краткость, жар сердца: что правдиво, то просто и прекрасно - вот три эстетических солнца древнего поэта. Текст "Слова" фонетически виртуозен, описания кратки и выразительны, мысль высока и метафорична. 
"Слово" написано с любовью - как молитва: недаром она и заканчивается аминем, обязательным элементом молитвословия. Каждый русский художник знает, что без любви не будет создано ничего, способного произвести у созерцателя душевную работу. Любовь - это и есть новое в "Слове". Сердцевину подлинно высоких образцов художественных произведений составляет трагедия: в ней на земле разрубаются узлы, которые могут быть развязаны только на небе. Но любовь, заключает автор,- единственное, что развязывает их на земле.
            Порой открытия и утверждения Агеева шокируют неискушенного читателя. Но, вдумавшись, сопоставив приведенные факты, невольно начинаешь отделять зерна от плевел. Так, в частности, обстоит дело  с прочтением всем хорошо известного  романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». В опубликованном на сайте «Российский писатель» его полемическая статья «Цепь молчания» с подзаголовком «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова как роман-инициация»  вызвал целую бурю откликов – от негодования   до восторженных одобрений. В чем же суть умозаключений автора?
            Если коротко – Борис Агеев выступает против  возвышения  красотой слова в романе мистически-дьявольских сил, коих там немеряно.
«Стремление Михаила Булгакова облечь потусторонних персонажей и эпизоды с их участием в совершенные художественные формы, пишет Агеев, - значило их эстетизировать, наделять достоинством прекрасного: и эту мерзкую, покрытую трупными пятнами Геллу, и Воланда с его пустым чёрным глазом и прочую гнусную нечисть.
«С предполагаемой нами точки зрения «правдивого повествователя», безбожное содержание московской жизни есть прямое следствие извращения той самой истории о Событии, которое с подачи сатаны переврано мастером: поскольку Бога нет, то всё дозволено. Можно лгать, лицедействовать, красть и обманывать. Можно жить выдуманной жизнью, рвать под себя блага, ухищать кратковременные сладости, ибо содержанием жизни, таким образом, является личное благо, лютый эгоизм и небратство — немилосердное, нехристианское отношение к ближнему. В чём и состоит победа сатаны над слабым человеком, не знающим Бога...»
Одной из последних ярких работ Бориса Агеева в защиту православия   является  публикация на православном сайте « Русская народная линия»   статьи « О вере пытать на путях и на торжищах» с подзаголовком  «Грустные заметки о быстротекущем»
            Причиной написания послужило следующее  событие. Шедевр русской религиозной живописи, икону «Святая Троица», написанную монахом иконописцем Андреем Рублёвым в похвалу преподобному о. Сергию Радонежскому в XV веке, власти передали из Третьяковской галереи, где она находилась большую часть времени, – домой, в Свято-Троицкую Сергиеву лавру. Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси уточнила, что решение было принято «в ответ на многочисленные просьбы православных верующих».
            Казалось бы, что тут особенного? Но в интернете,  на страницах некоторых изданий, на телевидении  разгорелись нешуточные страсти. «Зачем?» «По какому праву?» «Немедленно вернуть икону в музей!».
Борис Агеев  решительно встал на стороне  православной церкви. В своей статье он подробно разъяснил читателям, что «Троица» - это не артефакт, не  рядовой экспонат.  Она чудотворная, а, значит, и относиться к ней надо соответственно. «Троица» принесет людям гораздо больше пользы людям, когда  на нее будут молиться, а не просто созерцать как экспонат. Давно  замечено:  иконы обладают особой   силой, укрепляющей нашу духовность, веру,  исцеляющие даже недуги.
А потому, делает  вывод  Борис Агеев,  икона «Троица» должна быть в лоне православной церкви.