Памяти Владимира Высоцкого

Дмитрий Сухочев
В музее Высоцкого
 
Метро. Тоннель. И вот уже я на Таганке.
Музей Высоцкого. К театру, за углом.
Театр стоит в кирпичной, тёмно-красной кладке.
Здесь улица его. Приют души и дом.
 
И как-то тихо так. Спокойно и у входа.
Толпы и шума нет, экскурсий для детей.
Музей открыт для всех, доступен для народа,
И вежливый вахтёр встречает у дверей.
 
Всё обошел. Послушал я экскурсовода.
И экспозиции все с чувством изучил.
По жизни так его прошел от года к году,
Узнал здесь много я. Как жил он, как творил.
 
И на Грузинской побывал я на квартире.
Там интерьер и мебель вся, что и при нём.
По фото как бы очутился в его мире,
Где он с друзьями и с Мариною вдвоём.
 
Был поражён особо точной голограммой —
Володя дома, за стеклом и молодой!
Звонит кому-то. И поёт он под гитару,
Мы все к стеклу. Высоцкий с нами и живой!
 
 
Зажигаю свечу
 
Зажигаю свечу и с полки старой беру я кассету:
Голос хриплый в тиши душу песнею, образом рвёт.
Я этот вечер хочу посвятить ему. В память поэту…
Она, память, в сердцах о Высоцком в народе живёт!
 
И подпеваю душой. Ясно вижу у самого края, 
Вдоль обрыва Володя стегает усталых коней.
Его жизнь коротка, но песни слушая, книги читая —
Видишь след на Земле. След какой! Он оставил на ней!
 
Вот вам »Банька» его — и тоскливо, с надрывом по белому.
Боль прошедших времён ясно видится тоже и мне —
Этой песней своей, развязавши язык  угорелому,
Он устроил вот так баньку нашей огромной стране!
 
Из далеких годов, из застоя, из прошлого темени
Он поет про волков, про охоту. И точно, и в такт,
Как обычно у нас за порогами смутного времени
Почему-то всегда всё, ребята, в России не так…
 
Я не терплю

Я не люблю — поёт Высоцкий нам, Володя!
Что не любил, то честно песнею сказал.
И я скажу, и как бы вторя ему вроде,
Хотя мой слог с ним по сравнению так мал.

Я не терплю людей под масками, фальшивых,
Я не терплю и подхалимов всех мастей.
Чиновников с манерой важности — спесивых,
Всегда смотрящих сверху на простых людей.

Мне не понять особ болтливых и кликушей,
Кто и в хорошем нашем видит лишь враньё.
Мне не понять их злобой сморщенные души,
Они по сути птичьей, скажем, — вороньё!

Я не терплю зазнаек, кто обычно — серость,
И выскочек, их нынче много развелось.
Они везде, им помогает наглость, смелость,
И потому у нас во многом вкривь и вкось!

Я не могу принять «попсовую» эстраду,
И здесь уже я, братцы, верьте, не ворчу,
От песен их тоска берёт, в душе досада.
Понять весь бред я не могу и не хочу!

Досадно мне за нашу русскую культуру,
Её замазали всю западным дерьмом,
И за поэзию — души клавиатуру,
И за оттеснение классики при том.

Я сам в грехах, друзья, как все на этом свете,
И иногда мои не держат тормоза.
Иду на вы порой, глупец, на встречный ветер,
И мне плевать на все наветы за глаза!

Как говорят: грехами точно правят черти,
И потому пишу об этом, как рублю!
Поёт Высоцкий ведь, а стих его бессмертен,
Всем нам — «Я это никогда не полюблю»!